5 глава. Градостроительство в власть (Е.И. Кириченко)

В России в середине XIX — начале XX века, как и в предшествующий период, государству и государям принадлежала самая активная роль в формировании политики в области архитектурно-строительной деятельности и в сфере содержательно-идеологической, и в утилитарной. Менялись цели той и другой, вызванные конкретно-историческими условиями, менялось соотношение утилитарного и содержательно-идеологического начал, но самые задачи не претерпевали изменений. Вечные темы архитектурного творчества остаются вечным предметом заботы государства. К их числу принадлежат регламентация И упорядочение застройки поселений, обеспечение нормальной связи между отдельными частями государства, иначе говоря, дороги и придорожные сооружения, устройство системы управления и сооружение административных здании организация системы образования и здравоохранения и создание общегосударственной сети больничных и просветительных учреждений, организация религиозной жизни общества и максимально рациональной среды обитания. Все это преломляется в определенной политике в области культового и гражданского зодчества и отчасти материализуется в создании образцовых проектов и в использовании их в реальной строительной практике.

В этой главе будет продолжено начатое в третьем томе рассмотрение механизма воздействия государства на ход архитектурно-художественного процесса путем регламентации стиля и с помощью образцовых проектов. Речь пойдет о судьбе образцовых проектов в области гражданского зодчества и государственной политике в области храмостроения.

5.1. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА В ОБЛАСТИ ГРАЖДАНСКОГО ЗОДЧЕСТВА, ОБРАЗЦОВЫЕ, НОРМАЛЬНЫЕ» И ТИПОВЫЕ ПРОЕКТЫ

Образцовые, «нормальные» (этот термин получил распространение во второй четверти XIX века) и, наконец, типовые проекты применялись в архитектурно-градостроительной практике на протяжении всего существования императорской России.

Название образцовый проект, возникшее ранее других, точно отражало способ его функционирования. Образцовые проекты призваны были выполнять роль образца. Буквальное воссоздание его в ходе строительства конкретного объекта не считалось обязательным.

Могли варьироваться и чаще всего варьировались размеры, число окон на фасадах, детали, которые могли заимствоваться из других проектов или не воспроизводиться.

В царствование Николая I для обозначения подобного рода проектов возник новый термин — нормальный проект. В общем нормальный проект функционально подобен образцовому: призван выполнять роль образца Созданный столичными зодчими, он рассылался в губернские строительные комитеты (существовали до 1842 года), а с 1843 года — в строительные и дорожные комиссии, где архитекторы, исходя из местных потребностей, приспосабливали его к нуждам конкретных городов, опираясь при этом на особенности отведенных для них участков, создавая собственный вариант типового проекта, который функционировал в определенной губернии. Такая практика прослеживается на примере архитектурно-строительного производства многих губерний. Есть основания думать, что появление в середине XIX века термина нормальный проект было вызвано желанием разграничить сферу применения проектов для зданий разного назначения, оставив за одними привычные и обозначив другие новым термином. Слово образцовый сохраняется за проектами фасадов жилых домов. Во всяком случае, на обложках альбомов с их чертежами обычно значится: «образцовые фасады».

Проекты на серии образцовых фасадов жилых домов. 1838 год. РГИА. Публикуется впервые

В отличие от образцовых нормальные проекты составлялись для общественных и административных зданий и кроме фасадов включали генпланы, поэтажные планы и разрезы нескольких вариантов одного типа зданий. Последние отличались друг от друга размерами, составлялись в расчете на определенные количественные показатели, вынесенные обычно в название проекта (число арестантов в тюрьмах, число стойл в конюшнях почтовых станций и т.д.). Иначе говоря, нормальным назывался проект, обеспечивавший нормальное функционирование общественных и административных зданий определенного назначения и созданный исходя из определенных количественных характеристик.

Проекты на серии образцовых фасадов жилых домов. 1838 год. РГИА. Публикуется впервые

Термин типовой проект позднего происхождения. Он возник на рубеже 1900-1910 годов в условиях резкого увеличения количества дипломированных специалистов разного профиля — инженеров-строителей и архитекторов-проектировщиков и столь же резкого увеличения объемов строительства, ведшегося по нормам высокой европеизированной архитектуры. Появление типовых проектов диктовалось необходимостью экономии времени и средств, затрачиваемых на проектирование большого числа одинаковых зданий массового назначения при резко возросшем объеме строительных работ в ходе строительства однотипных поселений, комплексов или сооружений. Типовые проекты подобны нормальным своим составом: кроме главного уличного фасада они нередко содержат боковые и задний, а главное генпланы, поэтажные планы и разрезы. Типовой проект — это, по существу, рассчитанный на неопределенно большое число воспроизведений повторный проект, предполагающий, в отличие от образцового и нормального, точное, буквальное воссоздание.

Проекты на серии образцовых фасадов жилых домов. 1838 год. РГИА. Публикуется впервые

Наиболее распространенная область бытования образцовых проектов — частновладельческое жилищное строительство. Они возникли как зримое выражение последовательно осуществляемой государством политики превращения страны в «Российскую Европию». Их употребление должно было компенсировать хронический дефицит дипломированных специалистов, ощущавшийся за пределами столиц даже в начале XX века. Образцовые проекты, кроме того, должны были обеспечить строительство домов в соответствии с общепринятыми нормами господствующего стиля тех заказчиков, для которых оставалось недопустимой роскошью строительство домов по индивидуальным проектам.

Другой причиной распространения в XVIII — первой половине XIX столетия образцовых и нормальных проектов служил своеобразный диктат государства, видевшего свою миссию в разумной организации всех без исключения сторон жизни страны. Архитектура, оформлявшая процессы жизнедеятельности человека, первой попадала в сферу интересов государственной политики. Соответствие облика поселений и их пространственной организации художественным нормам, которые рассматривались как выражение действенности усилий государства, естественно заставляли видеть в них олицетворение мощи, величия и мудрости верховной власти.

Руководствуясь заботой о рациональном административном устройстве и управлении страной, видя в архитектурном устройстве городов материализацию этих усилий, государство предприняло захватившую XVIII — первую половину XIX века перепланировку и перестройку российских поселений на началах регулярности в соответствии с общеевропейскими стилевыми нормами. Разные этапы занявшего более столетия процесса преобразования архитектурного пространства России отмечены созданием новой столицы на новом месте, фронтальной перепланировкой исторически сложившихся городов, наконец, перепланировкой сел; пик последней пришелся на 1830-1850 годы. В этой обширной деятельности виделось выражение величия и мощи Российской империи. Город любого ранга приобретал значение рукотворного памятника государству.

Отношение к облику города как к олицетворению государственной мощи и величия сохранилось и в XIX веке. Оно было общепринятым и выходило далеко за рамки официальной точки зрения. Сохранился датированный 1838 годом проект действительного статского советника Мейера под названием «Предположения о застройке губернских и уездных городов Российской империи». Проехав по главному шоссе страны от Петербурга до Москвы, он вынес убеждение, «что не все губернские города соответствуют состоянием своим могуществу Империи и благоустройству столиц, а из уездных городов многие даже не имеют вида хорошо устроенных селений». Горя желанием незамедлительно исправить существующее положение дел, Мейер поспешил предложить «главные способы застроения городов прочными и красивыми зданиями» без увеличения государственных расходов, только при помощи «выгодных цен частной недвижимости и распространения их по всему государству». Эта мера должна была дать толчок движению городского населения и послужить стимулом переселения жителей крупных городов в небольшие или, говоря словами Мейера, получить выражение «в общем непринужденном распределении жителей по равной соразмерности по всем городам империи (здесь и далее выделено мною. — Е.К.), доставлением им по собственной воле удобных случаев к переселению в разные города», в успехах мануфактурной и торговой промышленности [1].

Принцип единообразия вдохновляет Мейера. Он мечтает видеть все без исключения города России большими и, что важно, равными по размерам (родственный принцип равной численности населения был положен в основу российской административной системы, идея единообразия лежала в основе образцовых проектов), преуспевающими, застроенными по образу и подобию Петербурга. «При определении фасадов для частных строений постановляется правилом иметь в виду построение домов не огромных и великолепных, но соединяющих с красивым фасадом прочность и удобство для жительства» [2].

Для превращения Петербурга в город, достойный великой миссии образцового города империи, Мейер предлагал составить новый генеральный план столицы, «который мог бы служить руководством для застроения. на будущие столетня. и выделить в нем наиболее значительные части, здания которых и удобные для жительства, представляли бы вместе с тем памятники отечественной истории» [3].

Подобно всякой утопии, уравнительный, рассчитанный на мгновенный эффект, проект Мейера вызвал критику управлявших страной государственных деятелей [41], заставив главу Министерства внутренних дел графа Д.Н. Блудова обиженно заметить, что его министерством «постоянно принимаются меры к лучшему устроению городов» [5] и, как будет ясно из дальнейшего изложения, — в направлении, предлагавшемся Мейером.

Первоначально государственная регламентация распространялась только на общественно значимое пространство городов. Только оно причислялось к сфере искусства архитектуры. Только оно рассматривалось как художественно выразительное. Только на него — на улицы, площади, набережные — распространялись правила архитектурного стиля. На протяжении рассматриваемого периода, вплоть до 1910-х годов, архитектурная выразительность общественного пространства города составляла основной предмет заботы государства Мало было распланировать город на регулярной основе. Следовало застроить его соответствующего вида зданиями. Градостроительный смысл образцовых проектов в том и состоял, чтобы предотвратить возможность появления в парадном общественно значимом пространстве сначала городов, а затем и сел сооружений, не отвечающих общеевропейским художественным нормам. Поэтому ранее всего государство сосредоточило внимание на создании образцовых проектов жилых домов как наиболее массовом и одновременно особенно трудно поддающемся регламентации типе зданий и ввело закон об обязательном их использовании в городах.

В 1830-1850-е годы, как и в более ранее время, образцовые проекты жилых домов представлены только уличными фасадами. Все остальное — планировка главного дома, флигелей и служебных корпусов, расположение зданий на участке — предоставлялось на усмотрение владельца. Однако обязательность размещения главного дома в соответствии с красной линией улицы диктовала определенные способы размещения остальных зданий. Кроме того, в первые годы XIX века, наряду с серией образцовых фасадов, архитектором В. Гесте были разработаны образцовые проекты планировки кварталов с показанием деления их на участки. Зафиксированные в них приемы планировки укоренились и сохраняли действенность в архитектурой практике еще на протяжении столетия.

Своего пика распространенность типовых и нормальных проектов достигла при Николае I в 1830-1850-е годы. Именно тогда они стали использоваться во всех без исключения областях архитектурного творчества. Применение образцовых фасадов продолжало оставаться обязательным в жилищном строительстве. В это же время нормальные проекты впервые получили распространение в культовом зодчестве. Невиданно расширилась и дифференцировалась область их применения в гражданской архитектуре. Теперь в число нормальных проектов казенных зданий входят присутственные места и провиантские магазины, склады, тюрьмы, карантины, дома для губернаторов и городничих, многочисленные сооружения зданий военного ведомства (военные городки), почтовые станции и т. д. Многообразен состав нормальных проектов публичных зданий — школы, гимназии, разнообразные типы сооружений Приказа общественного призрения — больницы, богадельни. В отличие от казенных, неизменно сооружавшихся на средства казны административных зданий, и от обывательских или частных жилых домов, публичными еще в середине XIX века продолжали называть общественные здания, т. е. здания, сооружавшиеся для удовлетворения нужд общества как некоего социального целого.

Самостоятельную группу образцовых или нормальных проектов составляли объекты городского благоустройства и сооружения, причисляемые к архитектуре малых форм — верстовые столбы, шлагбаумы, полицейские будки, фонари, заборы и ворота, решетки и ограды, а также мосты, набережные, дороги.

Ярославль. Жилой дом на Борисоглебской улице. Фотография 1919 года

Наряду с образцовыми и нормальными проектами для городов в середине XIX века создаются проекты зданий для крестьян (жилые дома, волостные правления, школы, постоялые дворы, церкви и часовни, образцовые планы сел)[6].

Наконец, в царствование Николая I увеличилось стилевое многообразие образцовых проектов. Наряду с традиционным стремлением учитывать разные финансовые возможности застройщиков, уровень их достатка, в середине XIX века впервые появляется возведенная в ранг официальной государственной политики тенденция учитывать разнообразные художественные вкусы и предпочтения заказчиков. Возникает внутреннее противоречие. Образцовый проект по природе своей — одна из форм воздействия государства на гражданина в нужном для него направлении. Образцовый проект, особенно если его использование утверждено в законодательном порядке — детищ peгламентации и создается с расчетом на повторяемость и единообразие. Он изначально, по природе своей директивен. А перед создателями образцовых проектов конца 1830-х — 1840-х годов впервые за всю историю их существования в России была поставлена задача предусмотреть все многообразие желаний, вкусов, пристрастий, потребностей каждого заказчика, будь то частное лицо, общественное или казенное учреждение, которому предлагается набор образцовых проектов. Государство пытается представить, а главное — предугадать желания всех, осознавая в то же время, что все — не безликая масса, а множество индивидуальностей со своими вкусами и пристрастиями.

Первым выражением неудовольствия Николая I однообразием стиля образцовых фасадов жилых домов, изданных в 1809-1812 годах, стало сделанное им в 1835 году пожелание использовать в жилой застройке Царского Села чертежи, изданные архитектором Менцелем в Берлине [7]. Оно обозначило начало конца господства классицизма в массовой рядовой застройке городов и зафиксировало появление интимного варианта романтизма, связанного с поэтизацией частного человека, его камерного быта и тихих семейных радостей, того, что применительно к прикладному искусству, а в последнее время и к интерьеру, получило название бидермейера и что с полным правом может быть отнесено к архитектуре, особенно к массовой городской жилой застройке [8].

Новые требования к образцовым проектам обывательских домов, проекты Менцеля, наконец, бидермейер представляли иной идеал, отличный от героического общественного пафоса русского ампира первой трети XIX века. В них можно видеть одно из проявлений второй волны романтизма, наступившей после той, которую Д.В. Сарабьянов применительно к живописи назвал «романтизмом до романтизма» [9]. Вторая фаза романтизма выразила себя в архитектуре широко и разнообразно в своем национально-гражданском варианте — в храмах, в более интимном, ориентированном на частного человека — образцовых проектах обывательских домов и в жилой застройке столиц. Жилые дома во всем разнообразии их разновидностей (индивидуальные дома мещан, ремесленников, купцов, духовенства, многоквартирные доходные дома, городские особняки и загородные усадебные дома) представляют основанную на классической традиции разновидность бидермейера.

Создатели образцовых фасадов жилых домов николаевского царствования используют формы и приемы, применявшиеся и в серии образцовых проектов 1809-1812 годов, но используют в основном приемы и формы, не бывшие в этой своего рода классике классицизма главными, и вводят очень близкие им, как будто родственные, но не применявшиеся до второй половины 1830-х — 1840-е годы в архитектурно-строительной практике элементы вроде рамочных наличников или полуциркульных окон, вписанных в рамочный наличник, заимствованные из флорентийских палаццо XV столетия.

Происхождение этой формы симптоматично. Идеальным образцом общественного здания и богатого жилого дома второй половины XVIII — первой трети XIX века выступал античный храм. Храмовидность тех и других зданий восходит к античным образцам — к храмам периптерам Древней Греции и псевдопериптерам Древнего Рима. Прообразом жилых и общественных зданий второй половины XVIII -первой трети XIX столетия служили сооружения максимально высокого уровня. Сакральности прототипа соответствовала сакрализация мирских понятий, ассоциировавшихся с богатым дворянским жилым домом и общественным зданием. Жилой дом эпохи классицизма — это всегда жилище гражданина, уподобляемого богам и героям античности; общественные и административные здания в своем облике передают пафос героизированного в духе античности общественного служения.

В середине XIX века положение меняется на прямо противоположное. Резко снижается статус исторического прототипа, используемого в качестве образца. Теперь это уже не храм и даже не общественное здание, а именно жилой дом, причем жилой дом частного человека — в основном флорентийские и венецианские палаццо эпохи Ренессанса. Изменению эстетического и этического идеала, призванного отразить самоценность и самодостаточность частного быта и частного человека сопутствует, наряду с понижением ценностного статуса исторического прототипа, изменение архитектурного образа. В интерпретации середины XIX столетия первоисточник утрачивает присущие ему героический пафос и масштабность. В произведениях 1830-1850-х годов культивируется поэтика частной жизни, интимность частного жилья.

Изменившаяся поэтика находит выражение в смягчении бывших для отечественного ампира стиле образующими приемов: в ослаблении иерархичности композиции, в невыделенности центра, в полном отказе от портиков. Получают преобладание равномерно-ритмические композиции вместо господствовавших недавно осевых, в них усиливаются черты однородности, нейтральности. То есть в стиле-образующие превращаются особенности, в классицизме и ампире почитавшиеся «приличными» лишь для наиболее скромных разновидностей небогатых рядовых жилых домов. Образцовые фасады жилых домов середины XIX столетия опираются на традицию классицизма, используя я продолжая опыт проектирования жилых домов в максимально скромном варианте безордерных, с равномерным распределением акцентов. Здесь сказывается общая, типичная для развития мировой культуры и искусства закономерность. Новое никогда не возникает из ничего; оно опирается и возрождает явления, бывшие второстепенными для предшествующего периода, иначе говоря, отвергает авторитеты отцов и ориентируется на духовные ценности дедов [10].

Новые идеалы выражают себя в 1830-1850-е годы не только в изменении прототипов самого массового типа зданий — жилого дома. Переоценка ценностей сказывается на всех видах гражданских сооружений. Приемы, использовавшиеся в классицизме в композиции фасадов небогатых жилых домов, в середине XIX века возрождаются к новой жизни в богатом жилье дворцового типа и в архитектуре общественных зданий. Возникает явление, невозможное в классицизме и ампире. Жилой дом, причем в самом дешевом, массовом варианте обретает стилеобразующее значение.

Первым ответом на отмену в Царском Селе обязательности строительства жилых домов по действовавшим еще в остальной России в качестве обязательных образцовым фасадам 1809-1812 годов стало составление в 1838 году новой серии из 24 проектов, отлитографированных и разосланных по стране в 1839 году. Она должна была восполнить острую потребность в образцовых фасадах небольших домов: «некоторые из означенных чертежей выбраны из числа изданных правительством в 1809, 1811 и 1812 годах, приспособив их к состоянию небогатых жителей и дав этим чертежам при сей их простоте хороший и приятный вид». Среди утвержденной императором в 1838 году серии проектов отсутствовали фасады домов с более чем 7 окнами. Абсолютное большинство составляли небольшие одноэтажные дома в три и пять окон (15 проектов из 24) по уличному фасаду. Только три дома в 7 окон имели мезонин, и лишь два из всех проектов были двухэтажными [11].

По знаменательному совпадению новая серия была создана одновременно и в полном соответствии с предложениями Мейера, хотя фактически поводом к ее разработке послужили выводы, сделанные в ходе анализа данных, полученных в 1837 году во время ревизии российских городов министром внутренних дел Блудовым. Предлагавшийся министром И утвержденный императором комплекс конкретных мер предполагал упорядочение планировки, улучшение облика и повышение благоустройства городов. Помочь этому и приблизить застройку провинциальных городов к остававшейся неизменным образцом для подражания столичной застройке была призвана новая серия образцовых фасадов. Ее созданием предполагалось смягчить наиболее очевидный недостаток прежней серии. Новая серия разрабатывалась в расчете на небогатых застройщиков и содержала проекты фасадов небольших домов [12]. Мейер и его оппонент Блудов сходились в мнении о необходимости строить в городах даже небогатые жилые дома в соответствии с правилами архитектуры, т. е. в соответствии с нормами господствующего архитектурного стиля.

С 1-го января 1838 года одновременно с работой над серией образцовых фасадов небольших домов началось составление крупномасштабной программы по созданию серий проектов зданий разного назначения. Предпринятое Департаментом проектов и смет Главного управления путей сообщения и публичных зданий при Министерстве внутренних дел проектирование фасадов жилых домов предполагалось продолжить, издавая раз в 2 месяца одну тетрадь из 12 листов, из расчета, что годовое издание составит 6 тетрадей, включающих от 70 до 100 образцовых фасадов. Задуманный проект предполагал «проектируемые фасады приноровить к разным климатам России». Он предусматривал также усложнение отделки фасадов и увеличение размеров зданий. Предполагалось помешать в новые выпуски «фасады домам в два, три этажа и более, так равно фасады заборам, решеткам и проч.». Завершить «полное собрание фасадов» предполагалось «проектами общественных зданий вообще» [13]. Вышедшая в 1840 году серия из 6 тетрадей содержала 108 проектов, следующая, тоже из 6 тетрадей, изданная в 1841 году, — 70. За 2 года было опубликовано 12 тетрадей с 178 фасадами [14].

Обложки тетрадей образцовых фасадов. РГИА. Публикуется впервые

Серия образцовых фасадов небольших домов 1838 года еще относительно нейтральна по отношению к прежней, выходившей несколькими выпусками в 1809-1812 годах серии фасадов. Разрабатывавшаяся в срочном порядке, она, как только что отмечалось, опиралась на предыдущую серию, а отчасти и воспроизводила ее наиболее простые, лишенные видимых признаков стиля и ордерных форм фасады. Начавшееся одновременно с работой над малой проектирование большой серии образцовых фасадов создавалось в противовес выпушенной в начале столетия. Позиция была выбрана сознательно и отвечала происшедшему в архитектуре перелому.

Проекты фасадов 1809-1812 годов, говорилось в описании чертежей новой серии, «числом 286, составленные большей частью в одном стиле без соблюдения правил и вкуса, не соответствуют потребностям настоящего времени» [15]. Требования и критерии времени выражены столь же лаконично, сколь безапелляционно. Недостатки прежних серий образцовых проектов видятся инициаторам создания новой серии в отсутствии правил (новых правил) и вкуса, и это отождествляется с тем, что совсем недавно казалось безусловным и считалось выражением правил и вкуса — с выдержанностью всех проектов в одном стиле, каковым для городов, в отличие от усадебных парков, казался «приличным» лишь классицизм (ампир).

Первым комплектом из 12 тетрадей фасадов жилых домов издание новой серии решено было не ограничивать. Управляющий Департаментом проектов и смет Главного управления путей сообщения и публичных зданий высказал в 1841 году мнение, «что фасадов домов в 5, 7, 9, 13 и 15 окон проектировано еще недостаточно для этой цели, с которой коллекция предпринята, то есть доставлять лицам, желающим строить дома, возможность избрать из известного числа фасадов такой, который вполне отвечал бы их требованиям. Для пополнения этого недостатка, я полагал бы, прибавить к коллекции примерно еще 150 фасадов частных домов, что составит 12 тетрадей» [16].

Одновременно в 1841 году был уточнен состав общественных зданий, для которых также предстояло создать проекты. В их числе названы гостиные дворы и рынки, биржи, магазины и пакгаузы, присутственные места, дома дворянских собраний, губернаторов, вице-губернаторов, городничих, библиотеки, мануфактурные фабрики и заводы, дворы для продажи скота, публичные бани и колодцы, всего около 80 наименований. Заключить коллекцию Клейнмихель на этот раз предлагал проектами 25 православных, 10 католических и 10 евангелических церквей, а также проектами иконостасов.

Создание грандиозного свода образцовых проектов из 42 тетрадей предполагалось завершить в 1847 году. Однако реальность внесла свои коррективы. Следующие 12 тетрадей образцовых фасадов обывательских домов с 144 фасадами выходили в свет до 1852 года. Над созданием обеих серий работали архитекторы А.А. Тон, О.В. Бремер -над первой, Е.Ф. Паскаль, В.В. Морган, К.А. Ухтомский, Я.И. Реймерс, Н.Е. Ефимов, И.И.и Л.И. Шерлемань, Л.И. Руска — над второй [17]. Завершила работу по составлению фасадов обывательских домов серия проектов, подобная той, с которой начиналась вся работа в 1838 году. В 1854 году была опубликована тетрадь под названием «Образцовые фасады деревянных домов в 3, 4 и 5 окон с воротами и заборами, удостоенные ВЫСОЧАЙШЕГО одобрения для постройки таковых в уездных городах, где ВЫСОЧАЙШИМ повелением в 26 день июля 1853 года последовавшим предоставлено Городничим разрешать постройку обывательских домов, имеющих до 5 окон включительно» [18].

Необходимость ее, как и в 1838 году, мотивировалась недостатком дешевых проектов. В изданных Главным управлением 12 тетрадях «заключаются фасады большей частью трех и двухэтажным домам, постройка которых доступна одним зажиточным владельцам, фасадов же одноэтажным домам имеется в означенных тетрадях весьма мало, а именно о пяти окнах — 15, а о четырех и трех окнах только 4 фасада». Учитывая это, Сенат предложил Главноуправляющему поручить департаменту проектов и смет составить специальную серию фасадов обывательских деревянных домов для уездных городов [19]. Вторая серия домов для небогатых застройщиков сделала особенно очевидным отход от классицизма, обозначившийся в первой серии. Здесь не только не используются проекты из серии Л. И. Руска, В.И. Гесте и В.П. Стасова; здесь отсутствуют рецидивы классицизма, но отчетливо выражена их принадлежность бидермейеру и многостилью первой фазы эклектики.

Проекты из серии образцовых фасадов жилых домов. 1845 г. РГИА. Публикуется впервые

Проекты из серии образцовых фасадов жилых домов. 1845 г. РГИА. Публикуется впервые

Проекты из серии образцовых фасадов жилых домов. 1845 г. РГИА. Публикуется впервые

Проекты из серии образцовых фасадов жилых домов. 1845 г. РГИА. Публикуется впервые

Проекты из серии образцовых фасадов жилых домов. 1845 г. РГИА. Публикуется впервые

Из проектов 1840-1850-х годов полностью исчезали типичные для классицизма и ампира портики. В столь масштабной работе такое явление не могло быть случайным. Это подтвердила и надпись на одном из проектов перестройки фасадов жилого дома в Москве. Необходимость проведения работ мотивировалась желанием владельца «убрать для благовидности колонны» [20].

На 1850-е годы в Москве приходится время массовой переделки фасадов в новом духе и столь же массового уничтожения портиков. Эта своеобразная эпидемия удивительно напоминала предыдущую, охватившую древнюю столицу три четверти века назад — в 1770-1780-е годы, — с той лишь разницей, что тогда сооружали портики перед богатыми домами, придавая уличным фасадам симметрию и регулярность. Теперь портики уничтожали. Кузнецкий мост на изображениях 1820-х и 1850-х годов производит впечатление двух разных улиц: так меняло его облик наличие или отсутствие портиков.

Государственная власть в своих эстетических пристрастиях вполне солидарна с обывателями. Жители древней столицы в отношении к колоннам обнаруживают полное единство с обитателями новой. Житель Петербурга коллежский асессор Таиров обратился в Правление IV округа путей сообщения с предложением запретить устройство выходящих на улицу подвалов, навесов, закрытых подъездов с колоннами и лестниц. Аргументируя свое предложение нарушением общественного права, во-первых, и возникающим от нарушения линии улицы безобразием, во-вторых, он создал подлинную оду гладкому фасаду: «Есть много домов в Петербурге, устроенных без всякой пристройки за черту улицы, которая и делается от сего несравненно правильнее и красивее, представляя взору гладкую, ровную линию домов и тротуаров для свободной дороги проходящим в одной из лучших столиц Европы».

Арзамас. Новомосковская улица. Застройка по образцовым проектам середины XIX века. Открытка конца XIX — начала XX века	Иваново-Возиесеиск, Панская улица. Застройка по образцовым проектам середины XIX века. Открытка конца XIX — начала XX века

Исчезновение портиков, сопровождавшее отход от классицизма, меняло облик дворянской улицы, ее ритм, масштабность, отражая изменившееся мироощущение и самопонимание владельцев богатых домов.

Портик приличествовал гражданину. Безордерный фасад — частному человеку. Колонны, изредка появлявшиеся на фасадах сооружений середины XIX столетия — всегда приставные, причем расположенные поэтажно. Этим проекты напоминают итальянские палаццо эпохи Возрождения. Образцовые проекты конца 1830-х — начала 1850-х годов, составленные петербургскими зодчими и опиравшиеся на столичную практику, создаются в соответствии с новыми веяними. В них прослеживается обращение к ренессансным образцам, в единичных случаях их можно соотнести с входившими в моду стилями неогрек или необарокко. Однако основная масса проектов принадлежит к тому варианту бидермейера. который бесконечно варьирует заимствованные в арсенале классической архитектуры детали, главным образом одинаковые в пределах одного этажа наличники окон. Расположенная в центре или сбоку (в городскую архитектуру проникает несвойственная классицизму асимметрия) входная дверь или арка не нарушает равномерного ритма оконных проемов: верхняя отметка тех и других, а часто и абрис полностью повторяют друг друга. Если фасад украшают пилястры или приставные колонны, то они также располагаются поэтажно, как правило, в равномерном ритме. Равномерность, равнозначность, равновеликость, отсутствие резких контрастов и сильных акцентов превращаются в стилевой признак архитектуры, представленной образцовыми фасадами жилых домов середины XIX века. Наряду с наследием Ренессанса, барокко и даже Древней Греции, у этих проектов имелся и значительно более близкий по времени образец для подражания: проекты немецких зодчих, Менцеля, проектами которого рекомендовал пользоваться император при строительстве в Царском Селе, работы К.Ф. Шинкеля.

Обозначившиеся в годы царствования Николая I перемены — снижение уровня утверждающей проект инстанции и стремление предугадать все возможные желания заказчика явления одного порядка. До сих пор в связи с огромной ролью, отводившейся образцовым проектам в создании отвечающей принципам регулярности и господствующего стиля среды, разрешение на строительство давалось, а соответствие предполагаемых к строительству зданий высочайше утвержденным образцам проверялось максимально высоким в определенной административной единице должностным лицом. В Петербурге строительство новых зданий утверждал император, за его пределами -генерал-губернатор. Только в 1854 году городничие получили право разрешать строительство небольших жилых домов в уездных городах. Во всех перечисленных мерах, выразившихся в снижении уровня утверждающей инстанции, в увеличении роли местной администрации, большом числе образцовых проектов, за которыми стояли рост уважения к личности заказчика и осознание возможности существования у него собственного представления о прекрасном — видится первый симптом начала конца эпохи централизованного контроля и регламентации облика частных домов. Первоначально процесс идет в рамках традиционной системы, не посягая на ее существование.

Проекты из серии образцовых фасадов жилых домов. 1847 год. РГИА. Публикуется впервые

Проекты из серии образцовых фасадов жилых домов. 1847 год. РГИА. Публикуется впервые

Еще одно проявление всеобъемлющего процесса демократизации, охватывающего постепенно все области общественной, культурной, духовной, экономической жизни, начиная от принципов социальной организации страны и кончая архитектурными приемами, обнаруживается в отмене обязательности зафиксированного в Строительном уставе правила: «Строение должно иметь нечетное количество окон, дабы по середине фасада приходилось окно, а не простенок» [21]. Содержание этого параграфа выдает его классицистическое происхождение. Он возник в контексте эстетики классицизма с его иерархичностью и обязательным требованием симметрии. Только при нечетном количестве окон в центре фасада могла сохраняться симметрия при устройстве портика, мезонина или центрального ризалита. Однако как только начала смягчаться иерархичность и стало увеличиваться значение равномерно-ритмической композиции в ущерб симметрично-осевой, отпала необходимость в нечетном количестве окон. Указом от 29 ноября 1856 года Александр II «Высочайше повелеть изволил: . правило, по коему строения должны иметь по фасаду нечетное число окон, не считать впредь обязательным» [22].

Проекты фасадов деревянных домов в 3-5 окон для уездных городов. 1854 год. РГИА. Публикуется впервые

Проекты фасадов деревянных домов в 3-5 окон для уездных городов. 1854 год. РГИА. Публикуется впервые

Еще через два года, в 1858-м, император подписал указ «о дозволении. генерал-губернаторам и губернским строительным и дорожным комиссиям разрешать производство и таких частных построек, коих фасады, хотя и отступают от изданных образцовых чертежей, но в прочих отношениях признаны будут правильными» [23]. То, что в свободомыслящей России еще в первой четверти XIX столетия воспринималось как символ стеснения прав личности и квалифицировалось как фасадная империя, превратившись в необязательное, отменялось. Первые из освободительных реформ великой эпохи, имевшие прежде всего нравственно-этический, а не социальный смысл, прошли незамеченными. Но в малом отражается великое. За каждым человеком впервые официально, в законодательном порядке, пусть только средствами архитектуры, признавалось право на независимое от официальной идеологии свободное самовыражение.

Обязательность строительства частных домов в городах по образцовым проектам была отменена и больше не возобновлялась, как не возобновлялось и проектирование образцовых фасадов. Постановлением 1858 года закончилась целая эпоха в истории российского градостроительства. Особняки и многоквартирные жилые дома в городах отныне и до революции могли сооружаться по индивидуальным проектам, точнее по проектам, выбор которых зависел всецело от вкусов и желаний домовладельца. Он мог теперь строить дом, ориентируясь на образцовые фасады, а мог и проигнорировать их. Однако стойкость традиции использования образцовых фасадов во многом зависела и от архитектурной судьбы города. В городах, переживших пору расцвета во второй половине XVIII — начале XIX века, она устойчива и сохраняется до конца XIX столетия (таковы многие города Верхней и Средней Волги: Осташков, Старица, Казань и др.). В городах, продолжавших активно развиваться или ступивших в пору расцвета в середине и второй половине XIX века, а также там, где до второй половины XIX века практически отсутствовала каменная застройка, особенно в Сибири, традиция строительства по образцовым фасадам почти не оставила следов.

Детали к эскизам фасадов дач в русском стиле. 1875. арх. И.П. Ропет

Одновременно с развернувшимся во второй половине 1830- 1840-х годов в Министерстве внутренних дел выпуском новой серии тетрадей образцовых фасадов жилых домов и даже предшествуя им, отражая новые неклассические вкусы и увлечение разными стилями, один за другим выходят изданные по частной инициативе руководства. Частная инициатива принимает на себя обязанности, ранее безраздельно принадлежавшие государству. Одним из наиболее ранних является «Руководство к построению деревянных домов» В.Ф. Федосеева. Оно вышло в 1831 году [24] и подобно аналогичному альбому А.С. Кутепова по храмам содержало в основном проекты в стиле классицизма. Однако начиная с 1836 года частные издания превращаются в рупор новейших направлений и стилевых исканий. В 1836 году были опубликованы два аналогичных альбома-руководства: «Второй портфель для хозяев собран и издан Павлом Мухановым», т. I-II. М, 1836 и «Полная архитектура для городских и сельских хозяев, служащая полным и подробным руководством для управления работами при постройке всякого рода зданий без помощи архитектора. «, М., 1836. Оба издания, особенно второе, наполнены образцами домиков в готическом, английском, русском, итальянском, китайском, древнем и даже египетском вкусе и дополнены планами соответствующих ворот. За этими руководствами конца 1830-х — начала 1850-х годов последовал шквал подобных изданий [25]. Отмена обязательного использования образцовых фасадов не отменила нужды в альбомах образцовых проектов. Обязанности, выполнявшиеся прежде исключительно государством, приняли на себя также частные лица.

Ярославль. Деревянный дом на Воздвиженской улице. Открытка начала XX века

Следующий по времени всплеск публикаций руководств и альбомов для частных застройщиков совпал с новым поворотом в развитии стиля в пореформенные десятилетия (1870-1880-е годы). Наряду с общерекомендательными изданиями [26] самостоятельную группу представляли сборники и альбомы, посвященные пропаганде русского стиля. Русский стиль, допускавшийся до сих пор только в усадьбах и сельском зодчестве, а в городах — лишь при строительстве храмов, с 1870-х годов входит в гражданскую архитектуру городов. Самым значительным и последовательным пропагандистом русского стиля стал ежегодник А. Рейнбота «Мотивы русской архитектуры». В выходившем в 1874-1880 годах издании сотрудничали наиболее яркие представители русского стиля — В.А. Гартман (его проекты публиковались посмертно), И.П. Ропет, И.А. Монигетти, Н.И. Никонов, М.А. Кузьмин и другие

Начало XX века ознаменовалось публикацией руководств и альбомов, пропагандировавших стиль модерн. Издаются проекты известных мастеров европейского модерна, выходят сборники, составленные отечественными зодчими [27].

Проект здания присутственных мест для губернских городов. Фасад. Поперечный разрез. 1845 год. РГИА. Публикуется впервые

Нормальный проект здания присутственных мест для губернских городов. Фасад. Поперечный разрез. Генплан. 1845 год. РГИА. Публикуется впервые	Нормальный проект здания присутственных мест для губернских городов. План 2-го этажа. 1845 год. РГИА. Публикуется впервые

Вернемся, однако, к рассказу о создаваемых в государственных структурах образцовых проектах. Несколько долее, чем фасады жилых домов, вплоть до 1870-х годов, до введения в силу городской реформы, сохраняли действенность нормальные проекты присутственных мест. В серии проектов, созданной в 1822 году для уездных и в 1828-1829 годах для губернских городов архитектором А.Е. Штаубертом [28], уже чувствуется приближение бидермейера. Зодчий отказывался от использования ордерных форм. Центр главного здания выделялся ризалитом и аттиком. Благодаря этому административные здания приобретают сходство с фасадами сравнительно небогатых жилых домов из серии образцовых фасадов 1809-1812 годов. Есть еще одна особенность этой серии. В нее включены проекты, совмещавшие помещения, выполняющие административные и карательные функции — присутственные места с тюрьмой. Многофункциональные здания такого типа получили распространение в уездных городах. В 1833 году присутственные места с тюрьмами построили в Вязниках и Гороховце, в том же году было намечено сооружение присутственных мест с тюрьмами в городах Суздале, Переславле и Судогде — также во Владимирской губернии [29]. Однако в те же 1830-е годы в соответствии с местными потребностями в Коврове, Меленках, Шуе, Александрове и Юрьеве-Польском сооружаются здания тюрем, а в Покрове — здание уездных присутственных мест. Губернский архитектор Петров спроектировал все перечисленные здания «согласно с образцовыми проектами Высочайше опробованными 22 июня 1822 года» [30].

Генплан общего расположения строений, сходящих в состав губернских и уездных присутственных мест (образцовый чертеж 1845 года) РГИА. Публикуется впервые

Двадцать лет спустя, в начале 1840-х годов, из-за усложнения функций и увеличения количества учреждений, подлежавших размещению в зданиях присутственных мест, потребовалось создание новой серии. В 1845 году проекты удостоились одобрения Николая I. Опираясь на практику петербургского строительства, архитекторы создали проект огромного трехэтажного здания с периметральным размещением корпусов и замкнутым внутренним двором для губернских и уездных присутственных мест и двухэтажного — для уездных. Вторая группа проектов представляла уменьшенные варианты первых — входившие в нее здания ниже по высоте и меньше подлине. Все остальные особенности, включая безордерный фасад с равномерным ритмом одинаковых окон на каждом из этажей, остались общими.

Главная особенность проектов присутственных мест этой серии — несовпадение числа планов и фасадов. Одному комплекту планов соответствует несколько вариантов фасадов. В 1840-е годы такого рода практика превращается в норму, свидетельствуя об исчерпанности классицизма. Один из фасадов для губернских и уездных городов выдержан в стиле ренессанса, два других — в типичном для общественных зданий и крупных доходных домов ренессансно-бидермейеровском духе; к последнему варианту принадлежат и проекты уездных городов.

Ярославль. Административная площадь с церковью Спаса на Городу и здание губернских присутственных мест. Открытка начала XX века

Примененные в проектах присутственных мест композиционные приемы указывают на новую градостроительную ситуацию и изменение местоположения общественных зданий в структуре города. Господство продольных ритмов указывает на то, что они, в отличие от образцовых проектов административных зданий 1803 года, предполагавших размещение на площади, рассчитаны на постановку в ряду уличной застройки. Обрамленная подобными зданиями улица по-своему крупномасштабна и в этом смысле не уступает улице, застроенной зданиями в стиле классицизма. Дробность членений компенсируется громадностью единой фасадной плоскости; грандиозность зрительно возрастает, если к зданию присутственных мест пристраиваются или располагаются неподалеку здания с родственными но облику фасадами: вместе они сливаются в единый, пронизанный общими ритмами фасад улицы [31]. В середине XIX века именно улица, а не площадь образует структурообразующую основу городского плана. Однако, как стало очевидным уже через два года после создания серии, нормальные чертежи для губернских и уездных присутственных мест, «предложенные для размещения в главном здании и двух флигелях», оказались «неудобо исполнительными во многих отношениях. помещения для уездных учреждений в уездных городах назначены чрезмерно велики. Кроме сего уездные учреждения находятся в связи с городовым полицейским управлением, что неудобно. [32].

Невозможность отразить в нормальном проекте присутственных мест конкретные нужды разных городов заставила на какое-то время Министерство внутренних дел отказаться от повторного издания проектов. Составленные архитектором Жибером в 1854 году проекты присутственных мест, предложенные для строительства в дереве и камне, присутственных месте полицейским управлением и без него сдали в архив [33], хотя они разрабатывались с учетом идей, содержавшихся в проектах, присланных губернскими архитекторами из Калуги, Уфы, Вологды, Ковно (Каунас), Гродно, Пскова, Рязани, Чернигова, Архангельска, Костромы, Тулы, Астрахани, Вильно, Перми, Симферополя, Самары, Твери, Петербурга и др. Однако, каков бы ни был фасад здания, обнаруживалось ли в нем стремление передать колорит места (средневековые и восточные реминисценции) или назначение здания (устройство башни на фасаде, уподоблявшее его средневековым и ренессансным ратушам), или сохранялась верность классическим традициям (таких было большинство), планировка участка с корпусом присутственных мест воссоздавала схему городской жилой усадьбы с главным зданием по красной линии, служебными корпусами, расположенными по его сторонам на границах участка, с садом в глубине. По такому принципу были построены присутственные места со службами и квартирой городничего в Нерехте — уездном городе Костромской губернии (1855 год): двухэтажный административный корпус в центре, два одноэтажных флигеля (дом городничего и службы по сторонам); чрезвычайно характерен для времени романтизма «жилой» облик фасада общественного здания.

Проект присутственных мест в г. Нерехта Костромской губернии. 1853 год. РГИА. Публикуется впервые

Настоятельная нужда в проектах правительственных зданий, особенно небольших для уездных городов, заставила власти вернуться к разработке образцовых проектов. В 1859 году император «соизволил разрешить. принять в руководство взамен нормальных чертежей 1845 года вновь составленные в Главном Управлении Путей Сообщения и Публичных Зданий на устройство зданий для помещения губернских и уездных присутственных мест и городового полицейского управления в тех городах, где возведение сих зданий неотложно нужно и где применение сих чертежей будет соответствовать местным условиям и требованиям» [34]. Согласно статистическим данным, с начала 1860-х годов на всем пространстве Российской империи началось сооружение присутственных мест по чертежам 1859 года и тюремных замков (проекты последних были утверждены в апреле 1861 года). В частности, документально зафиксировано строительство тех и других типов сооружений в Минской, Курляндской, Черниговской, Екатеринославской, Харьковской, Кишиневской, Курской губерниях [35].

Проекты присутственных мест 1859 года составил инженер-поручик Чернявский, служивший в департаменте проектов и смет Главного управления путей сообщения и публичных зданий. Инициатива их создания принадлежала автору. Он мотивировал обоснованность своего предложения многолетней работой по исправлению присылаемых в департамент на утверждение проектов и знанием требований, предъявляемых к сооружениям подобного рода. Чернявский предложил, в частности, разделить строительство городских и уездных учреждений и возводить для них отдельные здания [36].

Судьба нормальных проектов присутственных мест повторила отчасти судьбу проектов образцовых фасадов обывательских домов За интенсивной деятельностью но их созданию и широким применением в застройке в середине XIX века последовало прекращение разработки образцовых проектов административных зданий и прекращение их строительства в пореформенный период. Прежние типы административных зданий ушли в прошлое вместе с дореформенной эпохой. На смену присутственным местам пришли новые типы административных зданий, рожденные временем великих реформ. Учреждение земств и городская реформа сопровождались возникновением новых типов зданий земских управ и городских дум. Для них нормальные проекты не создавались. Каждый субъект местного управления считал делом чести соорудить новое здание, которое рассматривалось как украшение города и выражение самосознания горожан.

Существовал еще один тип зданий, отчасти имевший сходную судьбу с только что описанными двумя обывательскими домами и присутственными местами (зданиями правительственных учреждений) это здания, точнее, комплексы почтовых станций. Пик их строительства также пришелся на середину XIX столетия, и тогда же прекратилось их проектирование. Последняя серия проектов станционных домов датируется 1843 годом [37]. В соответствии со сложившимися правилами в ней были представлены проекты станций всех трех разрядов. Серия состояла из 6 планов со станционными домами разного размера, с гостиницами и конюшнями с разным числом стойл и 18 фасадов станционных домов в разных стилях (готическом, ренессансном, русском, восточном) — практика, уже знакомая по проектам присутственных мест. Станции первого разряда предназначались для строительства в крупных населенных пунктах, второго и третьего — как промежуточные в небольших.

Проект тюрьмы на 52 арестанта. 2-я половика XIX века, арх. А.И. Томишко. Государственный музей истории Петербурга. Публикуется впервые

Три года спустя в 1846 году вышел приказ Главноуправляющего путями сообщения и публичными зданиями, содержавший проект размещения станционных домов на вновь строящихся шоссе [38]. Он логически вытекал из другого, на несколько месяцев предшествовавшего ему указа о благоустройстве Петербургского и Царскосельского уездов и постройке почтовых станций в городах — Усть-Ижоре Дранишникове, Белоострове и семи деревнях, в число которых попали Царское Село и Гатчина. Проекты станционных домов этого разветвленного дорожного комплекса составлялись по утвержденным в 1843 году образцам, принимая во внимание, что «Его Императорскому Величеству благоугодно было повелеть: уезды Санкт-Петербургский и Царскосельский привести в образцовое состояние по всем предметам полицейского, сельского благоустройства и хозяйства, с тем, дабы распоряжения по сим уездам могли быть впоследствии примером для других губерний» [39].

Причина, превратившая в анахронизм проектирование станционных домов, отлична от причин сделавших неактуальным дальнейшее использование образцовых фасадов жилых домов и проектов зданий присутственных мест. Она не несла, как в двух первых случаях, никакого мировоззрен-ческо-идеологического содержания. Почтовые станции становились ненужными по мере развития железнодорожного строительства. В 1849 году началось регулярное движение поездов на железной дороге Москва-Петербург. Три года спустя, исходя их того, «что за устройством Санкт-Петербургско-Московской железной дороги проезд по Московскому шоссе уменьшился и что за тем в построении новых станционных домов на это шоссе надобности не представляется, Государь император. повелеть соизволил означенных домов не строить» [40].

Однако вдали от Петербурга и Москвы, в местах, куда не подошла железная дорога, строительство почтовых станций не прекращалось и во второй половине столетия. По проектам 1843 года сооружались комплексы почтовых станций на шоссе Петербург-Киев, в частности, между Островом и Витебском появилось несколько станций первого и второго разрядов в готическом стиле [41]. По этим же проектам возводились станции на шоссе Москва-Киев; сохранился ансамбль почтовой станции на главной площади Малоярославца, тоже в готическом стиле. Продолжалось строительство почтовых станций и вдали от столиц. В 1859 году в ответ на ходатайство новороссийского генерал-губернатора последовало высочайшее разрешение строить дома для почтовых станций в Новороссийском и Бессарабском крае [42]. Почтовые станции продолжали строиться по мере прокладки новых шоссе, активно функционируя, например, в Вологодской губернии до 1930-х годов, т. е. еще три четверти века.

Почтовые станции — столь же характерная примета российского пейзажа до железнодорожной поры, как мосты, рельсы, путепроводы, водонапорные станции и вокзалы времени бурного развития железнодорожного строительства Расположенные с равным интервалом (в 20-30 верстах друг от друга), они формировали облик дороги и создавали определенный ритм пути. При строительстве почтовых станций использовался опять-таки привычный тип усадебного ансамбля: в центре станционный дом, симметрично по отношению к нему по бокам размещались корпуса служб и конюшен. Практике проектирования почтовых станций предстояло возродиться и обрести новую жизнь в строительстве железнодорожных станций.

На железную дорогу перешло сложившееся в процессе строительства почтовых станций представление о трассе как о едином растянутом вдоль ее линии ансамбле. При строительстве железных дорог для каждой создавался комплект типовых проектов. Подобно почтовым станциям, железнодорожные, в зависимости от величины и состава зданий, делились на классы. Благодаря этому все железные дорога России, начиная от первой, соединившей две столицы, обрели архитектурно-пространственное единство.

Иваново-Вознесенск. Тюрьма («арестантский дом»). 1903, арх. С.В. Напалков. Фотография 1930-х годов

Тюрьмы как самостоятельный тип зданий, подобно многим другим, сложился в эпоху классицизма. В России первые образцовые проекты тюрем датируются 1811, 1812, 1828 и 1830 годами В 1846 году из-за того, «что планы эти не соответствовали ни потребностям, ни самому удобству в размещении и содержании преступников» по высочайшему повелению архитектору А.П. Брюллову было поручено составить серию проектов тюремных замков для губернских городов на 300, 200 и 150 арестантов, для уездных городов — на 100, 75 и 30 человек. Следующая серия проектов тюрем, составленная инженер-капитаном Чернявским, была утверждена в 1860 году [43].

Проектная практика середины XIX века свидетельствует об определенном несовпадении темпов стилевого и плани-ровочно-пространственного аспектов эволюции архитектурного творчества. Развитие стиля всегда протекает быстрее, планировочно-пространственные структуры сохраняют большую инерционность. Так случилось и с проектами тюрем, разработанными в 1846 году А.П. Брюлловым, а полтора десятилетия спустя — Чернявским. При проектировании тюрем оба архитектора, отдав предпочтение средневековым стилям, преимущественно романскому, в планировке их продолжали придерживаться норм регулярного градостроительства. Они проектировали тюрьмы в виде прямоугольных или квадратных корпусов с внутренним двором и ризалитом в центре фасада. В этой части, обычно выделенной высотой и относительным богатством отделки, размещалась церковь. И это несмотря на то, что Брюллову еще в 1846 году в качестве возможных образцов были доставлены модель исправительной тюрьмы в Лондоне и проект тюрьмы в Понтонвилле в виде сходившихся к одному центру пяти корпусов-лучей [45]. Только в пореформенный период в России начинается проектирование тюрем по европейской системе, освободившейся от реминисценций классической регулярности.

Проект тюрьмы на 304 арестанта. 2-я половина XIX века. арх. A.И. Томишко. Государственный музей истории Петербурга. Публикуется впервые	Проект тюрьмы на 1200 арестантов в Петербурге. 2-я половина XIX века. арх. А.И. Томишко. Государственный музей истории Петербурга. Публикуется впервые

В пореформенные десятилетия приобретшее ведомственный характер строительство по типовым проектам вытесняет использование образцовых и нормальных проектов. При Синоде, а также при каждом из министерств существовал свой техническо-строительный отдел. Состоявшие при них архитекторы и инженеры, особенно в министерствах народного просвещения, охранения народного здравия, путей сообщения, Военном министерстве, наряду с проектированием конкретных объектов занимались составлением типовых проектов. Не представляло исключения и тюремное ведомство, куда в апреле 1881 года был «командирован для занятий» архитектор А.И. Томишко [46]. На протяжении почти четверти века работы в тюремном ведомстве им были составлены типовые проекты тюрем на 52, 170, 302 и 1200 заключенных, пересыльной тюрьмы на 525 человек [47]. Только теперь идеи, содержавшиеся в образцах, в свое время отвергнутых Брюлловым и Чернявским, были востребованы русскими архитекторами. Исходя из них, создаются типовые проекты тюрем, представлявшие сложный комплекс сооружений. Кроме корпусов для арестантов в его состав входили жилые дома для служащих, административное и входное здания, церковь, школа, мастерские, хозяйственные постройки (баня, прачечная, кухня, пекарня). Все они группировались вокруг административного и тюремного дворов (если тюрьма была большая). Небольшие тюрьмы, как свидетельствуют проекты Томишко, продолжали строиться по усадебному принципу. На красной линии улицы сооружались приемное здание и жилые дома обслуживающего персонала; собственно тюремные корпуса возводились в глубине двора.

Проект тюрьмы на 1200 арестантов в Петербурге. 2-я половина ХIХ века. арх. А.И. Томишко. Государственный музей истории Петербурга. Публикуется впервые

Наряду с промышленными здания тюрьмы принадлежали к области строительной деятельности, где зодчие, не стесняемые «правилами» искусства архитектуры, руководствовались утилитарными конструктивно-функциональными требованиями. Это позволило им сделать ряд открытий в области планировки, организации пространства и объема, выявить художественно-выразительные возможности фактуры и цвета облицовочного кирпича, которые в начале следующего столетия, особенно в 1920-е годы, стали достоянием искусства архитектуры.

Проект исправительного дома Приказа общественного призрения. 1852 год. РГИА. Публикуется впервые

Поражающая воображение пространственно-планировочная структура тюремных корпусов, неизменно располагавшихся в глубине тюремного участка и потому невидимых со стороны улицы, была продиктована необходимостью иметь максимум помещений большой вместимости с множеством камер-келий, но с минимумом выходов и лестниц. Поэтому многоэтажные корпуса большой протяженности радиально сходились к центральному объему лестничной клетки, образуя Т, V или Х-образные композиции. Используется, кроме того, и несколько иная разновидность подобной планировки: тюремные блоки отходят под прямым или острыми углами от центрального, образующего своеобразный хребет и главную ось многообъемного сооружения.

Наружные стены тюремных и промышленных зданий выкладывались из облицовочного кирпича — нового дешевого высокопрочного материала. Такого рода сооружения. известные под именем кирпичного стиля, с середины XIX века получили распространение в дешевом утилитарном строительстве. В начале XX столетия художественно переосмысленный кирпичный стиль вошел в практику модерна. Тогда же планировочные схемы, родственные планировке тюремных комплексов, стали применяться при строительстве больничных, учебных, архивных зданий, то есть при проектировании сооружений гуманного и просветительского назначения. Близкие распространенным в тюремном строительстве объемно-планировочные структуры входят и в практику многоэтажного жилищного строительства обеих столиц империи (планы доходных домов в виде перевернутой буквы Т, положенной набок буквы Н, пилообразные, зигзагообразные и др.).

Способы использования образцовых проектов в середине XIX — начале XX века остаются традиционными и основываются на отработанной еще во второй половине XVIII века системе. Так при циркуляре министра внутренних дел от 14 марта 1881 года «были разосланы губернаторам чертежи и планы домов умалишенных с печатною запискою для руководства техникам при составлении проектов на построение заведений для душевно больных» [48].

Вместе с тем создание образцовых проектов представляло динамичный, постоянно менявший свои характеристики процесс. На протяжении 1830- 1910-х годов существенно трансформировались стиль и пространственная структура отдельных типов зданий. Непрерывно обновлялся состав объектов проектирования. Прекратилось проектирование и вышли из употребления образцовые проекты ряда типов зданий. Одновременно развивалось противоположное движение возникали потребности в образцовых проектах новых типов зданий. Были и здания третьего типа; к ним относились прежде всего 6ольнично-6лаговторительные и просветительные учреждения, назначение которых устойчиво предъявляло спрос на образцовые проекты. Потребность в такого рода сооружениях и необходимых для их строительства образцовых проектах, резко подскочившая в середине XIX века, неуклонно росла.

Проект больницы на 100 мужчин и 100 женщин. План. 1848 год. РГИА. Публикуется впервые	Нормальный проект больницы на 20 человек. 1852 год. РГИА. Публикуется впервые

Проекты больниц и богаделен в 1840-1850-е годы составлялись исходя из двух планировочных схем. Для сравнительно небольших комплексов предпочтение традиционно отдавалось усадебной схеме с расположенным в глубине двора главным корпусом, с выдвинутыми на красную линию улиц флигелями для квартир лекаря и смотрителя, с садом в глубине участка и расположенным там моргом, с хозяйственными постройками по продольным границам участка. Мог использоваться и иной вариант усадебной схемы, своеобразный пространственно-планировочный аналог безордерных равномерно-ритмичных композиций фасадов. Два равных по величине корпуса размешались по красной линии улицы, а в глубине участка на центральной оси как рудимент симметрично осевых композиций ставился жилой флигель, никак не влиявший на облик улицы.

Типовой проект больницы 2-го разряда и богадельни в уездном городе. 1852. арх. Заборовский. РГИА. Публикуется впервые	Нормальный проект больницы в губернских городах. 1850 год. РГИА. Публикуется впервые

При проектировании больниц и богаделен относительно крупного размера (больниц первого разряда в губернском и уездном городе, больницы второго разряда и богадельни в уездном городе и т. д.) применялась, условно говоря, городская, точнее, петербургская схема. Здание получало вид огромного, расположенного по периметру участка корпуса с одним или несколькими внутренними дворами; иногда из-за отступа центральной части перед главным корпусом возникал неглубокий парадный двор (нормальный проект больницы на 100 мужчин и 100 женщин).

Нормальный проект больницы в уездных городах. Середина XIX века. РГИА. Публикуется впервые

В ряде проектов 1850-х годов (нормальный проект богоугодных заведений для губернских городов 1852 года) проглядывают зачатки павильонной системы, которая получит полное развитие во второй половине XIX века в индивидуальных (дом призрения душевнобольных, учрежденный наследником Александром Александровичем в Петербурге, арх. И.В. Штром, 1872 год) и нормальных проектах больниц всех видов (крупных больниц общего профиля в губернских городах, небольших земских или сельских больниц, специализированных больниц, например, больниц для душевнобольных на 80, 100 и 120 человек, в комплексах, рассчитанных на строительство в разных материалах — в камне и дереве). Начиная со второй половины столетия, в пору возрождения национальной архитектуры, наряду с деревянными постройками нередко сооружались деревянно-каменные. Примеры подобных зданий демонстрирует городская жилая застройка, нормальные проекты больничных комплексов, обнаруживая характерный для времени интерес к деревянному народному зодчеству с его выразительной фактурой, фактурно-цветовыми контрастами, создаваемыми сопоставлением деревянных и кирпичных или оштукатуренных частей.

План лечебницы для душевнобольных на 120 человек. Вторая половина XIX века. РГИА. Публикуется впервые	Проект земской болыницы на 40 человек. 1870-1880-е годы. РГИА. Публикуется впервые

Проект корпуса деревянного со средней каменной частью для помещения 30 терапевтическнх больных. 1896 год. РГИА. Публикуется впервые

Деятельность по созданию образцовых проектов учебных заведений, как и сооружений приказа общественного призрения, — явление относительно позднее, восходящее к концу 1820 — началу 1830-х годов. В 1829 году, с началом работы Комитета по устройству учебных заведений, началось и составление «планов для зданий гимназий, духовных и приходских училищ для единообразного построения оных» в соответствии с новым уставом об учебных заведениях «на тот конец, чтобы утвердив единожды сии заключающие в себе все потребности гимназий и училищ планы, принимать их в непосредственное соображение при новых предполагаемых постройках и переделках училищных зданий» [49]. При составлении нормальных проектов зданий разного назначения постоянно боролись две тенденции — стремление к единообразию и необходимость учета потребностей, выдвигаемых назначением самого здания и местными условиями.

Ярославль. Гимназия. Открытка начала XX века

Гимназии и училища в городах с момента их относительно широкого строительства входят в число наиболее крупных по размерам представительных зданий, конкурируя своими масштабами и выразительностью архитектуры с административными. Как правило, это были огромные дома в 3, а во второй половине XIX века даже в 4-5 этажей. Вместе с тем начиная с 1831 года, когда в альбоме чертежей для сел появился проект сельской школы, начинается история создания образцовых и типовых проектов небольших учебных заведений. Проекты гимназий, уездных и приходских училищ, утвержденные императором в 1830 году, как и во всех первоначальных сериях, страдали гигантизмом. Вполне соответствующие нуждам больших городов, они оказались чрезмерными для небольших и поэтому 10 лет спустя, в 1840 году, в Департаменте народного просвещения были составлены проекты дешевых, относительно небольших деревянных на каменном фундаменте домов уездного и приходского училищ [50].

Проект второклассной школы с церковью, учительским курсом, общежитием на первым классом. Фасад. 1897, арх. М.Т. Преображенский. РГИА. Публикуется впервые

Во второй половине XIX века в пореформенный период в городах, особенно в губернских, при сооружении крупных учебных заведений — гимназий и реальных училищ — предпочтение отдавалось индивидуальным проектам. Наоборот, строительство начальных школ — область абсолютного господства образцовых проектов вне зависимости от того, сооружались ли эти здания в больших губернских городах, уездных городах или селах. Специфике подобного массового дешевого строительства отвечает распространенность проектов деревянных зданий, разработанных в Министерстве народного просвещения и в Святейшем Синоде. Последнее стало возможным после того, как православное духовное ведомство начало открывать по епархиям церковно-приходские школы — второклассные с общежитиями для учеников и учительским курсом, с ремесленными классами и без них. «Примерные чертежи 12 деревянных церковно-приходских школ духовного ведомства» с пояснительным текстом и приложением смет были составлены техником Контроля при Святейшем Синоде академиком М.Т. Преображенским и изданы в 1897 году. В предисловии указывалось, что они спроектированы по указаниям Училищного совета и по Урочному положению 1869 года, некоторые уже осуществлены по епархиям, некоторые созданы заново [51]. К осуществленным принадлежал проект церкви-школы. Демонстрировавшаяся в 1872 году на Политехнической выставке в Москве церковь-школа после разборки была перевезена в провинцию. Такого же рода церковь-школа стояла в конце 1970-х годах в с. Вильгорт под Сыктывкаром, Всего Преображенский представил 12 проектов.

Проект второклассной школы с учительским курсом, общежитием и первым классом для Орловской губернии в имении Цесаревича Георгия Александровича. Главный фасад. 1897, арх. М.Т. Преображенский, РГИА. Публикуется впервые	Проект одиокомплектной церковноприходской школы. 1914, арх. Г. Никитин. РГИА. Публикуется впервые

10 лет спустя еще десять проектов-типов церковно-приходских школ нескольких вариантов: школ грамоты, одноклассных, двухклассных, второклассной учительской (на 20-120 учащихся) в ознаменование 25-летия возрождения церковно-приходских школ издал по собственной инициативе архитектор И.И. Поздеев, член Московского епархиального училищного Совета Кирилло-Мефодиевского православного братства. Архитектор объяснял свою инициативу, как и ранее Чернявский, необходимостью по долгу службы исправлять и даже пересоставлять поступавшие в Совет чертежи [52]. Проекты Поздеева, как и проекты Преображенского, рассчитаны на выполнение в дереве и выдержаны в русском стиле.

Проект второклассной школы с учительским курсом, общежитием и первым классом для Орловской губернии в имении Цесаревича Георгия Александровича. 1897, арх. М.Т. Преображенский. РГИА. Публикуется впервые	Проект однокомплектной церковноприходской школы. 1914, арх. Г. Никитин. РГИА. Публикуется впервые

Неуклонный рост строительства школ в связи с принятием закона о всеобщем начальном образовании рождал хроническую потребность в такого рода проектах. В 1913-1914 годах архитектором Г. Никитиным была составлена серия проектов одно-, двух-, трех- и четырехкомплектных школ, рассчитанных на этот раз на выполнение в дереве и камне. Отличительная особенность всех перечисленных проектов этой серии — данные намеком, но неизменно присутствующие знаки «русскости», восходящие к традиции новгородско-псковской архитектуры (трехлопастные арки в проектах каменных зданий, рубленые стены, щипцовые крыши и др.), — элементы, ассоциирующиеся с народной или древнерусской архитектурой.

Проект второклассной школы с учительским курсом, общежитием и первым классом для Орловской губернии в имении Цесаревича Георгия Александровича. План. 1897, арх. М.Т. Преображенский. РГИА. Публикуется впервые	Проект двухкомплектной церковноприходской школы. 1914, арх. Г. Никитин. РГИА. Публикуется впервые

Проект духовной семинарии на 200 человек. 2-я половина XIX века, РГИА. Публикуется впервые

Проект церковноприходской школы на 100 человек. 1906, арх. И.И. Позлеев. РГИА. Публикуется впервые	Проект церковноприходской школы на 20-25 человек. 1906, арх. И.И. Поздеев. РГИА. Публикуется впервые

В начале 1860-х годов, в период особенно интенсивных реформ, в целях распространения просвещения в России в одноименном министерстве была предпринята попытка составить рекомендательный проект здания для университетов в небольших городах. Предприятие, вызванное к жизни желанием разрешить проблемы, возникшие из-за громадного скопления студентов в крупных центрах, особенно в Москве, закончилось безрезультатно: в России исторически сложилась традиция размещения университетов, начиная от самого первого, именно в больших городах, и попытка изменить ее не увенчалась успехом [53].

Интенсивная работа по созданию нормальных и типовых проектов в середине XIX — начале XX века покоилась на иных основаниях, чем в XVIII — первой трети XIX века, когда в центре государственной политики в области градостроительства лежала идея государственного величия. В середине и особенно во второй половине XIX и в начале XX века при создании типовых проектов акцент делается на идее народности. В основе ее иное содержание, иная этика, иное представление о гражданственности: служение народу, благо народа. Переосмысляется и представление о миссии государства. Теперь оно призвано служить благу народа и общества Поэтому в содержательной основе интерпретации народности XIX века достаточно определенно ощущается социальный аспект, а вся сфера проектирования общественных зданий культурно-просветительного назначения и учреждений, связанных с народным здоровьем, превращается в одни из главных носителей идеи народности в понимании XIX века.

Проект каменных казарм для пехотного полка. Общее расположение казарменных здании (первый вариант). Середина XIX века. РГИА. Публикуется впервые	Проект каменных казарм для пехотного полка. Общее расположение казарменных зданий (второй вариант). Середина XIX века. РГИА. Публикуется впервые

Проект каменных казарм для пехотного полка. Полковые мастерские и цейхгаузы. Середина XIX века. РГИА. Публикуется впервые

Больнично-благотворительные и культурно-просветительные сооружения всех уровней служат самым последовательным выражением этой главной для XIX столетия идеи в архитектуре. В огромном но объему, содержательности и духовной значимости строительстве заметное место занимает ведущееся по типовым проектам строительство общественных зданий массового назначения. Это здания, непосредственно служащие благу народа (обществу в целом, но главным образом народу в социальном смысле) — его просвещению, здоровью, призрению неимущих и хронических больных, обеспечению здорового образа жизни; отсюда идущее снизу движение за строительство народных домов, народных театров, народных читален, библиотек, столовых, чайных. Инициативу создания типовых проектов последних берут на себя сами архитекторы (об этом будет рассказано специально в главе о типах зданий во второй книге тома).

Еще один важный объект типового проектирования — вокзалы, точнее пассажирские железнодорожные станции и обслуживающие нормальную жизнедеятельность железных дорог промышленные сооружения (депо, первоначально называвшиеся стойлами для паровозов и вагонов, и разного рода ремонтные мастерские). Поэтому ходячее представление об умирании образцового (типового) проектирования вместе с классицизмом справедливо лишь отчасти. Умирает отмененная указом Александра II обязательность использования образцовых фасадов жилых домов в городах.

Одновременно в середине XIX века начинают складываться новые типы поселений, а в них зарождается и постепенно набирает силу процесс строительства по типовым проектам в современном понимании термина. Долгое время эта огромная по объему и ценнейшая по архитектурно-градостроительному значению сфера деятельности оставалась вне поля зрения зодчих, занимавшихся проектированием того, что тогда считалось архитектурой — уникальных жилых, общественных, административных зданий. Тем же объясняется отсутствие к ним интереса со стороны исследователей. Они тоже не видели в массовом строительстве произведений искусства архитектуры. Отношение к истории архитектуры как истории стилей, крупных мастеров и уникальных памятников определяло объекты исследования историков архитектуры. Их привлекали наиболее яркие выражения стиля, творчество великих зодчих, наиболее выдающиеся сооружения. Строительство же по типовым проектам представляют рядовые постройки массового назначения, возведенные на окраинах крупных городов, в небольших городах, в поселках или селах. Вторая причина невнимания исследователей к типовому проектированию середины XIX — начала XX века — далекий от общегосударственного размаха предыдущего периода ведомственный, «частный» характер типового проектирования (о чем уже упоминалось) или ограниченный локальными рамками определенной территории, иногда очень небольшой (губернии, железной дороги, поселения).

План существующего расположения уездного города . 1862. РГИА. Публикуется впервые

Содержательность в архитектуре, и чем дальше от середины XIX века, тем больше, начинает отождествляться с практической пользой. Окончательное преобразование содержательности архитектурно-градостроительной идеи и превращение ее из смысловой в социальную или социально-функциональную происходит в области, до начала XX века исключавшейся из сферы искусства архитектуры и развивавшейся вне влияния государства и дипломированных архитекторов. Между тем она больше, чем какая-либо другая, заключает в себе не только основы типового проектирования, но и основы архитектурно-градостроительной деятельности XX столетия в целом. Речь идет о фабричных селах и фабричных поселках больших городов, о рожденном на рубеже веков новом типе города и новых типах поселений — городах-садах, поселках-садах, железнодорожных поселках, городах-курортах и курортных поселках, всех разновидностях социального строительства. Установка на удовлетворение социальных потребностей, а не потребностей художественно-идеологических, каковым вплоть до середины XIX столетия руководствовалась, по преимуществу, государственная политика в области архитектуры, дает начало основанному на новых принципах массовому строительству по типовым проектам. Значимость зарождающегося явления обратно пропорциональна пространству реализации нового принципа. На первых порах пространство применения типовых проектов ограничено небольшим поселением — фабричным селом, фабричным, железнодорожным или курортным поселком, городом или пригородом-садом, железной дорогой.

К рубежу XIX-XX веков начинают складываться самостоятельные по отношению к регулярному градостроительству универсальные принципы организации пространства. Применительно к разным типам зданий они именуются по-разному. В больничном строительстве новый принцип организации пространства называют павильонным; позднее этот термин стали применять и к крупным комплексам высших учебных заведений. В новых типах поселений или самостоятельных комплексах внутри более крупных градостроительных организмов этот принцип получает название поселкового. Его отличительная особенность — свободное размещение зданий в пространстве, композиция, основанная на равновесии и взаимосвязи объемов и форм, отсутствие аналогичных регулярному градостроительству изначально заданных жестких планировочных и композиционных схем. Не случайно второй термин, характеризующий новый планировочный прием, звучит как свободная планировка.

Превращение образцового и нормального проекта общественного здания в типовой сопровождается именно такой эволюцией. Образцовые и нормальные проекты, закончившие свою историю серединой XIX века — здания присутственных мест и станционные дома, — воссоздавали своей планировкой схему городской усадьбы. Больницы и учебные заведения того же времени создавались по аналогичной схеме. Но проекты второй половины XIX — начала XX века уже иные. Они, как и уникальные сооружения того же типа, спланированы по павильонной системе.

Смена типов зданий, последовательно становившихся главными, стилеобразующими, соответствует изменению почитавшихся главными задач архитектуры, что, в свою очередь. обнаруживает прямую зависимость от изменения роли и задач государства в архитектурном процессе. На рубеже XIX-XX веков в качестве определяющих, основных выдвигаются задачи социально-экономические. Соответственно этому меняется содержательность искусства архитектуры. Рассматривавшаяся до первой четверти XIX века в официальной политике в качестве главной задача выражения государственного величия с воцарением Александра II отходит на второй план. Она не исчезает, а трансформируется.

Время царствования Николая I период, когда имперская идея в традиционном понимании и государственная идея, преобразованная идеалами православия и народности, функционируют одновременно. В царствование трех последних российских императоров Александра II, Александра III и Николая II — действенность и актуальность сохраняет только вторая, осмысляемая как официальная народность.

Со второй четверти XIX столетия, опять-таки с момента воцарения Николая I, главным объектом внимания государственной политики в сфере идеологической и художественной становится культовое зодчество, со времени восшествия на трон Александра II — исключительно культовое зодчество. Потеряв после восстания декабристов в качестве союзника просвещенные слои русского общества, государство делает ставку на союз с народом (на социальные низы), избирая в качестве силы, скрепляющей союз народа и государства, православие.

Сокращение роли государства даже в самом государственном виде искусства — архитектуре — явление качественно новое по отношению к предшествующему периоду российской истории. Тогда, в период, закончившийся смертью Екатерины II, государство практически единолично определяло развитие культуры. В царствование Александра I и Николая I государство сохраняет руководящую роль в развитии архитектуры. Со времени царствования Александра II с ростом самосознания народа и свободы личности, инициатива и роль реального творца культуры, экономики, социальных благ переходит к общественным институтам и художникам, индивидуально или в сотрудничестве с другими совершающим свое служение. Роль государственной власти все больше сводится к координирующей и контролирующей функции. Жизнь России, в частности ее архитектурно-строительной сферы, в XIX — начале XX века во многом определяется спонтанным творчеством общественных сил. При Николае I государство еще пыталось сохранить свою универсальную роль в архитектуре численным увеличением образцовых и нормальных проектов. Царствование Александра II, снимая запреты, открывает простор развитию индивидуальной, территориальной и местной самодеятельности. Отменяется крепостное право, учреждаются земства, вводится городское самоуправление. Итоги городской реформы не замедлили сказаться в изменении типологии строительства, его содержательности и поэтике.

Однако самым ярким подтверждением сказанному служит зарождение нового типа города и новых градостроительных принципов. Регулярное градостроительство внедрялось в России усилиями государства. Российские регулярные города — плод целенаправленной градостроительной государственной политики. Своим возникновением в середине XIX века поселения нового типа обязаны народной самодеятельности и частной инициативе. Начиная со времени промышленного переворота государство не вмешивается в процесс их формирования, оно лишь санкционирует их сооружение. Это очень далеко от кипучей инициативной деятельности по насаждению нового в XVIII веке принципа регулярности, направленного на пересоздание среды исторических городов. Теперь стратегическая задача государства совершенно другая. Она нацелена па сохранение и закрепление достигнутого в период пережитой городами России во второй половине XVIII века реконструкции. В конце 1830-х годов после проведенной Блудовым ревизии началась всероссийская проверка и уточнение утвержденных планов, а также проектирование новых для немногих городов, еще оставшихся без регулярных планов.

План проектированного расположения уездного города N. 1862. РГИА Публикуется впервые

План проектированного расположения города NN губернии (Образцовый проект). 1862. РГИА. Публикуется впервые	План проектированного расположения города NN губернии (Образцовый проект). 1915. РГИА. Публикуется впервые

Для облегчения этой гигантской по масштабам работы были созданы образцовые планы «проектированного расположения губернского, уездного) и заштатного города» — следующее по времени после создания в 1812 году Гесте проектов образцовых кварталов крупное начинание градостроительного масштаба, ознаменовавшееся созданием максимально высокой универсальной формы градостроительного образца. Это своего рода итог регулярного градостроительства в России. Образцовые проекты планов городов замечательны в двух отношениях. Они предоставляли создателям планов конкретных городов образцы двух главных разновидностей регулярной планировки — радиальной и прямоугольной. Чертежи изображали «существующий»- план воображаемого города, демонстрировали способы его урегулирования и превращения в регулярный, а также способы расширения города, уже имевшего регулярный план. Использование проектов в качестве образцовых подтверждается их многократными переизданиями, следовавшими друг за другом с интервалом примерное 10 лет на протяженни второй половины XIX — начала XX века [54]. Последнее издание образцовых проектов регулярного губернского, уездного и заштатного городов с прямоугольной и радиальной планировкой датировано 1 июля 1915 года [55].

План губернского города Кострома. 1904

Урегулированию подлежали города всех уровней, в том числе и молодая столица России. Чтобы зрительно соединить первый постоянный мост через Неву в Петербурге со строившейся одновременно с ним церковью Благовещения в 1846 году пришлось урегулировать (спрямить) соединявшую их трассу (современная площадь Труда).

Петербург. Проект спрямления улицы. 1848. РГИА. Публикуется впервые

На образцовых планах городов показаны территории, отводимые под деревянную и каменную застройку. Первые отмечены желтой, вторые — красной краской. Желтая безусловно господствует. Каменными в городе, особенно уездном, предположено строить только храмы, административные здания, гимназии, складские сооружения и постройки военного ведомства; район каменной застройки -сравнительно небольшое, примыкающее к главной площади или системе площадей пространство. Планы публикуемых в данной книге реальных городов — уездных Перемышля и Тарусы в Калужской губернии и заштатного Кир-жача во Владимирской подтверждают полное соответствие образцовых проектов принятой в стране практике. Об абсолютном преобладании деревянной застройки свидетельствует и образцовый чертеж, изображающий «план местности, отведенной под постройку церкви с примыкающими небольшими кварталами». Трапециевидная в плане площадь окружена кварталами деревянных домов. Каменной предположено построить только церковь.

План заштатного города Киржач Владимирской губернии. 1834 РГИА. Публикуется впервые	План уездного города Таруса Калужской губернии. 1841. РГИА. Публикуется впервые

План уездного города Перемышль Калужской губернии. 1871. PГИA. Публикуется впервые

Символом определенного самоустранения государственной власти от выполнения директивно-контролирующих функций выглядит судьба двух, в общем, как будто не самых важных архитектурных жанров — городских застав и полицейских будок. В середине XIX века кончилась история этих типов зданий, представлявших государственную власть и помогавших ей осуществлять государственный контроль за жизнью страны. В 1848 году в последний раз в Департаменте проектов и смет были разработаны чертежи полицейской будки «по примеру существующих в обеих столицах с тем, чтобы они могли быть приняты за нормальные» [55].

Постепенно теряя позиции в сфере архитектурно-идеологической, государство сохраняет и даже укрепляет влияние в области гуманитарно-деятельностиой организации пространства страны. Оно руководит прокладкой сухопутных и усовершенствованием водных путей; в централизованном порядке ведется разработка планов железнодорожного и переселенческого движения. Государство заботится об укреплении границ и строительстве военных и торговых портов, создает систему расселения во вновь присоединенных к России областях — в Амурском крае и на Дальнем Востоке, на Кавказе, в Туркестане; оно последовательно ведет политику, благоприятствующую развитию промышленности, особенно металлургической, машиностроительной, военной. Снижение роли государства как института, определяющего направление и ход архитектурно-художественного процесса, сужение поля воздействия на художественно-содержательную сторону градостроительства компенсируется расширением архитектурно-градостроительной деятельности в сфере гуманитарно-практической. Решение проблемы всеобщего начального образования, создание всероссийской сети высших учебных заведений и специализированных больниц демонстрирует появление новых областей градостроительной деятельности и новых форм реализации общегосударственных проектов.

1. РГИА. ф. 1281. оп. 3. 1839 г., д. 96. л. 6 и 7 об.
2. Там же. Л. 17.
3. Там же. Л. 28.
4. Граф Строганов назвал проект «несбыточным, застроение городов не зависит от каких-либо фиксированных мер, но от соответственного хода промышленности умножающегося развитием оной народного благосостояния» (РГИА, ф. 1287, on. 37. 1839-1840 гг., д. 24, л. 57-58). Его возражение — «меры для устроения городов не могут быть везде одинаковы» — направлено против унификации экономических но никак не архи-тектурно-градостроителъных мер по единообразному устройству городов.
5. Там же. Ф. 1281, об. 3. 1839 г. д. 96, л. 33 об., 38.
6. О них речь пойдет во второй книге тома в главе, посвященной взаимосвязи городской и сельской застройки.
7. Пилявский В.М. Стасов-архитектор. Л.-М., 1963. С. 31.
8. Борисова Е.А. Архитектура романтизма в России. СПб., 1997. С. 140- 150. Автор справедливо связывает новые тенденции в интерьере с бидермейером. Думается, это понятие можно распространить и на фасады жилых домов.
9. Сарабьянов Д.В. Русская живопись XIX века среди европейских школ. М., 1980.
10. См. Об этом более подробно: Кириченко Е.И. Русский стиль. М., 1997.
11. РГИА. ф. 1488, об. 5, д. 36, л. 1-24.
12. РГИА. ф. 1287. оп. 36. 1837-1856 гг. д. 1008, л. 87-88, 101.
13. РГИА, ф.218, оп. 1 ч. 1849-1853 гг., д. 167, л. 8.
14. Там же, л. 9-10.
15. Там же, л. 7.
16. Там же, л. 10.
17. Там же, л. 9, 13. 27, 42, 168, 202.
18. Там же, ф. 1293, оп. 167, разные планы и чертежи, 1854, д. 54.
19. Там же, ф. 218, OIL 1, ч. 1. 1853- 1856 гг., д. 272, л. 1-7.
20. МОГИА. ИАА. Арбатская часть, л. 450. 1842-1843; цит. по: Николаев Е.В. Классическая Москва. М., 1775. С. 174.
21. РГИА. ф. 218. об. 4, 1853-1856 гг, д. 2474.
22. РГИА. ф. 446, оп. 6. 1856 г., д. 52.
23. Там же. ф 207. об. 4, 1858 г., д. 612, л. 16 об.
24. Федосеев В.Ф. Руководство к построению деревянных домов или практическое показание правил, по которым производить должно деревянные строения с прочностью и соблюдением значительной экономии, с присовокуплением к оному рисунков изящным садовым строениям и домам по образцам загородных СПб. 1831.
25. Рудольский А. Домостроение с планами, фасадами каменных и деревянных. городских И сельских зданий, расположенных в изящном простом вкусе, М., 1838;
Новый портфель для городских и сельских хозяев, заключающий описания, чертежи, планы и фасады городских и сельских домов, хозяйственных построек, оранжерей, беседок, бань, ворот, въездов, решеток, мостов. на ста листах. М., 1839;
Архитектор XIX столетия или магазин для городских и сельских хозяев, состоящий из архитектурных чертежей, рисунков и разных хозяйственных построек с присовокуплением чертежей и рисунков знаменитого берлинского архитектора Шинкеля. СПб, 1840; Энциклопедия русского городского и сельского хозяина-архитектора, садовода, землемера, мебельщика и машиниста со 164 листами чертежей. Составил Н. Фурманн. ч. 1-3. СПб, 1842. И вариант этого издания:
Рисунки энциклопедии русского городского и сельского хозяина-архитектора. СПб, 1842, ч. I-IV.
Архитектура каменных и деревянных зданий с принадлежащими к ним планами и фасадами. Составлена архитектором П. Матвеевым. М., 1853. и т.д.
26. Самоучитель строительного искусства. Специальное руководство для архитекторов, столяров, плотников, мельников, каменщиков, печников и землевладельцев в 4-х книгах под ред. техника Скрябучинского, М, 1671. Салько А. Устройство средней величины жилых домов, с 32 фасадами жилых домов, чертежами расположения квартир и устройства окон, дверей. потолков и пр. 1902.
27. Карпович B.C. Особняки в городе и деревне. СПб, 1914; Альбом проектов дач особняков, доходных домов, служб и т.п. Григория Судейкина. М., над 2-е; Опори Вл. Современные каменные дома, дачи и особняки. Дешевые постройки. Пг. (6л.)
28. Ожегов С.С. Типовое и повторное строительство в России XVII1-XIX веков М., 1984. С.104, 106.
29. РГИА. ф. 1285. об. 8, 1832-1838 гг. д. 3150, л. 3, 43-44.
30. Там же, л. 7 и 41 об.
31. РГИА, ф. 1488,оп. 5, 1845 г., д. 8 и 9.
32. РГИА, ф. 1405, об. 56, 1858 г. д. 4067, л. 2-3.
33. Там же, ф. 218, об.; 1848-1851 гг., д. 227, л. 177-180, 191, 206, 224, 231, 232, 238.
34. РГИА, ф.1341, оп. 103. 1859 г., д. 1787, л.2 и 2 об.
35. Там же, ф. 218, оп. 2, 1862-1864 гг., д. 970, л. 2 об., 31.
36. Там же, ф.218, оп. 2, 1857-1859 гг., д. 928, л. 1-2, 82.
37. Там же. ф. 218, об. 2, 1846-1858 гг, д. 18, л.27; там же. ф. 207, оп. 17, 1843 г., д. 197.
38. РГИА, ф. 446, оп. 1846 г., 6 декабря, д. 35, л. 167-168.
39. РГИА. ф. 218, об., 1846-1858 гг., д. 18, л. 1, 3, 27, 163 и 163 об.
40. Там же. ф. 218. оп. 2.1846-1858 гг. д.18. л. 165 об., 166.
41. Ожегов С.С. Указ. соч. С. 144.
42. ГАКО, ф. 27, об. 13. 1858-1864 гг., д. 949, л. 169.
44. Там же, ф. 218, об. 2. 1863-1865 гг., д. 933, л. 8-39; там же, ф. 1488. on. 5. 1860 г., д. 55,л. 1-2, д. 57 л. 1.
45. РГИА, ф. 207. оп. 17. 1847-1849 гг., л. 9 и 18.
46. Там же. ф. 1293. оп. 113, 1880 г., д. 72, л. 4.
47. Музей истории Петербурга. Отдел фондов № 1ИA-1640-чч «Сборник проектов, выработанных главным тюремным управлением для тюремных зданий России»; РГИА, ф. 1293. об. 80, 1881 г., д. 71. л. 76, 15, 43, 44.
48. РГИА, ф. 1287, оп. 15, 1887г., д. 751, л. 1.
49. РГИА, ф. 733, оп. 91, 1829-1832 гг., д. 173, л. 1.
50. РГИА, ф. 1263, оп. 1, 1840 г., 8 окт. Ст. 1911, д. 1345, л. 28, 29 об.
51. РГИА ф. 835, оп. 1. 1897г., д. 1151 и 1206. л.. 1-3.
52. Там же, 1909 г. д. 1152, л. 1-2.
53. РГИА, ф. 723. оп. 90, 1861-1862 гг., д. 196, л. 1-4.
54. РГИА, ф. 1293. оп. 167, разные планы и чертежи, д. 81, 82, 86 а.
55. РГИА, ф. 218, оп. 4, 1848 г., д. 222, л. 25-25 об.
56. Там же, д. 86а и 54.